Надо ли учить переводческим трансформациям? Этот вопрос и ответ на него относятся на первый взгляд исключительно или по преимуществу к сфере дидактики, разделу педагогики, изучающему цели, содержание, закономерности и принципы обучения. Цель дидактики – разработка эффективных способов управления деятельностью обучаемых в учебном процессе, а это, в свою очередь, подразумевает постановку учебной проблемы, ту или иную форму получения новых знаний, их закрепление, привитие знаний, умений и навыков, применение их на практике, проверку их усвоения. Если учесть, что переводческие трансформации занимают значительное место в учебно-исследовательской работе студентов-переводчиков, излагающих соответствующие взгляды теоретиков перевода чаще всего в апологетическом ключе, и в изысканиях ученых, работающих в области теории перевода, то постановка этого вопроса, на наш взгляд, более чем правомерна. Утвердительный ответ на этот вопрос неизбежно влечет за собой последующий: как учить? Ответить на оба эти вопроса можно лишь исходя из конечной цели обучения переводу. Она заключается в том, чтобы дать обучаемым достоверные, научно обоснованные и аргументированные знания о принципах перевода прежде всего как процесса, то есть о процессе декодирования смысла (совокупности смыслов) на исходном языке (ИЯ) и последующего его перекодирования на языке перевода (ПЯ). Привить умения в данном контексте означает научить их выполнять в некой последовательности определенную номенклатуру операций, необходимых для достижения коммуникативной эквивалентности исходного текста (ИТ) и переводного текста (ПТ). Коммуникативная эквивалентность -- важнейшая онтологическая характеристика перевода. К сожалению, иногда встречается мнение, что теория перевода, его методика и методика преподавания перевода имеют между собой мало общего. Такое мнение в корне ошибочно. Методика – это наука о приемах моделирования познавательной деятельности в той или иной конкретной сфере функционирования человеческого общества, и выработка эффективной методики в первую очередь зависит от степени развития соответствующей науки. Не может быть эффективной, научной методики, если теория основана на ошибочных представлениях. С другой стороны, методика перевода вместе с методикой его преподавания выполняют функцию практики, которой, как известно, поверяется всякая теория, чтобы установить ее истинность. Поэтому ошибочные взгляды и концепции также могут и даже должны быть использованы в процессе обучения, но только критически, именно как ошибочные, для стимулирования научного поиска в правильном направлении. Некоторые же исследователи вообще считают, что «основная реальная польза, которую способна принести теория перевода, -- оптимизация обучения и переподготовки переводчиков, разработка принципов для составления новых, более эффективных методов обучения, учебников, пособий, справочников и т.д.» [1.С.7]. С начала 50-х годов ХХ в. вопрос о переводческих трансформациях как объективном явлении затрагивается в трудах практически всех отечественных теоретиков перевода – Я.И.Рецкера, А.В.Федорова, Л.С.Бархударова, А.Д.Швейцера, В.Н.Комиссарова, Л.К.Латышева и др. Совсем недавно по этой теме вышла в свет обстоятельная работа К.И.Ковалевой [2]. Периодически в той или иной форме фигурирует она и на научных конференциях. Современное отечественное переводоведение рассматривает переводческие трансформации как часть теории закономерных соответствий (ТЗС), впервые сформулированной в 1950 г. в работе Я.И.Рецкера «О закономерных соответствиях при переводе на родной язык» [3] и в монографии А.В.Федорова «Введение в теорию перевода» (1953). В историческом (диахроническом) аспекте некоторые исследователи рассматривают ТЗС как мощный стимул к возникновению в начале 50-х годов ХХ в. нового направления в лингвистике – лингвистики перевода. В качестве такового она продолжает восприниматься довольно значительной частью теоретиков перевода и сегодня. «ТЗС остается актуальной и по сей день…Хотелось бы…отметить актуальность некоторых ее положений для современных исследований в переводоведении», -- пишет, в частности, И.М.Куликова [4.С.96]. Прежде чем более подробно рассмотреть суть проблемы, необходимо четко определить предмет исследования и объем значения термина «переводческие трансформации». Итак, что же такое трансформация с лингвистической точки зрения? В русском языке слово трансформация означает «преобразование, превращение», то есть может иметь и объектное, и субъектное значение. В бытовом языке это слово употребляется по преимуществу в субъектном значении, например: «В нем произошла глубокая трансформация, и он стал совсем другим человеком». В научном же языке, в частности в лингвистическом, оно употребляется главным образом в объектном значении. «Словарь лингвистических терминов» О.С.Ахмановой определяет трансформацию как «один из методов порождения вторичных языковых структур, состоящий в закономерном изменении основных моделей (или ядерных структур)» [5.С.480]. «Современный словарь иностранных слов» с пометкой (лингв.) определяет трансформацию как «преобразование…, благодаря которому из одной конструкции может быть получен ряд других конструкций, например преобразование актива в пассив («охотник убил медведя» – «медведь убит охотником») [6.С.617]. Иначе говоря, в точном лингвистическом значении «трансформация» обозначает прежде всего преобразование, целенаправленную деятельность и ее результат. Вследствие калькирования и небрежного терминотворчества, произошла интерференция этих значений, и термин «трансформация» употребляют в обоих из упомянутых выше значений -- и в бытовом, и в научном. При этом субъектное значение вышло на передний план, что, возможно, имело далеко идущие последствия, повлияв на ход научной мысли, которая начала развиваться в направлении формальной констатации совпадений и несовпадений. Сам термин «переводческие трансформации» явно обнаруживает внутреннюю противоречивость, поскольку, помимо прочего, «переводческий» в русском языке означает «связанный с переводчиком», иначе говоря подразумевает агенса и интенциональность (сознательную деятельность, направленную на объект). В упомянутой выше статье Я.И.Рецкер выделил три категории «закономерных соответствий»: эквиваленты, аналоги (позднее названные им вариантными соответствиями) и адекватные замены. Теория закономерных соответствий с самого начала была основана на ошибочных научных представлениях. Во-первых, под влиянием сравнительной грамматики и грамматики предложения “закономерные соответствия” распространялись на синтаксические конструкци, которые, как известно, сами по себе объектом перевода не являются, а выступают лишь как объект декодирования смысла текста на ИЯ. Для успешного отыскания грамматических “закономерных соответствий” Я.И.Рецкер в одной из своих книг даже предлагал издать специально для переводчиков своего рода грамматический словарь, построенный на лексико-грамматических понятийных категориях [7.С.80], хотя ранее сам он справедливо утверждал: “Даже фиксированные, устойчивые грамматические соответствия во многих случаях оказываются неприемлемыми в практике перевода” [8.С.49]. Во-вторых, ее положения не носили всеобъемлющего характера. Согласно самому Я.И.Рецкеру, метод нахождения аналогов преобладает при переводе общественно-политических текстов, терминологических эквивалентов – в научно-техническом, адекватных замен – в художественном переводе [3.С.158]. Фактически же ТЗС в определенной мере применима лишь в техническом переводе, да и то в рамках одной терминосистемы. В-третьих, в основе упомянутых работ Я.И.Рецкера и А.В.Федорова лежит мысль о том, что лексической единице (слову) текста на ИЯ в той или иной степени соответствует или, по крайней мере, должно или может соответствовать определенное, жестко зафиксированное слово в тексте на ПЯ и эти соответствия переводчик должен стремиться непременно отыскать и использовать. Иными словами, слово, входящее в состав текста, является объектом перевода. Но такое представление ошибочно с точки зрения механизма перевода. Как и синтаксическая конструкция, лексическая единица, входящая в состав текста, является лишь объектом декодирования выражаемого ею в данном контексте смысла, а извлеченные при этом семы перекодируются на ПЯ. Совпадения или несовпадения тех или иных форм на ИЯ и ПЯ при переводе в конечном итоге нерелевантны. Кроме того, ТЗС не учитывает в надлежащей мере требования функционального стиля и в частности фактор частотности. Сам подход к трактовке эквивалентов как постоянных равнозначных соответствий, не зависящих от контекста, фактически лежит вне пределов собственно перевода. Безусловно, английское League of Nations – эквивалент русскому «Лига Наций». Однако это вовсе не означает, что во всех случаях, когда в тексте на ИЯ встречается это словосочетание, в тексте на ПЯ оно непременно будет передано словосочетанием «Лига Наций». Вместо него может быть использовано местоимение она, словосочетание эта организация, нулевое значение и т.д. Скорее всего, «эквиваленты» -- явление лексикографическое. По всей вероятности, здесь имеет место интерференция бытового значения словосочетания «перевод слова» из обихода преподавания практики иностранных языков: выделение активного словаря, его «перевод» и т.п. Также по преимуществу к области лексикографии относятся и «аналоги». Совпадение синтаксических структур предложений ИТ и ПТ при переводе объективно носит не закономерный, а случайный характер, а само совпадение нерелевантно, так как перевод письменного прозаического текста осуществляется не на уровне предложения, а на уровне сверхфразового единства, и структура предложения на ПЯ определяется не структурой соответствующего предложения на ИЯ (если эта структура стилистически не маркирована), а закономерностями построения текста на ПЯ. Предложение на ИЯ при переводе не является и не должно являться объектом перестройки, рассматриваемой как замена той или иной структуры или ее элемента их «закономерными соответствиями». При квалифицированном профессиональном переводе оно должно выступать лишь в качестве объекта декодирования совокупности заключенных в нем сем. Между тем, в переводоведческой литературе, считающейся хрестоматийной и широко используемой для формирования теоретических и практических воззрений будущих переводчиков, можно прочесть прямо противоположное: «Сам процесс перевода может быть представлен как процесс последовательной подстановки вместо каких-то единиц оригинала эквивалентных единиц ПЯ, т.е. соответствий» [9.С.168]. Такой подход не просто ошибочен, он вреден. Всякий акцент на якобы объективно существующие закономерные соответствия при переводе в конечном итоге ориентируют переводчика на копирование синтаксической структуры предложения на ИЯ, то есть на буквализм в переводе, что в худшем случае приводит к полному искажению коммуникативной интенции автора, в лучшем же – к возникновению так называеого “переводческого языка”. В общетеоретическом плане это объясняется тем, что “закономерные соответствия” представляют собой явления языка, а не речи, в то время как перевод относится к последней и имеет дело не с соотношением языков, а с соотношением текстов. Игнорирование этого факта при трактовке, анализе и классификации “закономерных соответствий” и привело к методологическим ошибкам. Впрочем, в этом была вина не только исследователей. На проведение различий между языком и речью в свое время было наложено фактически административное вето. «Различие языка и речи как отдельных сущностей в языкознании не может быть признано достаточно объясненным, а следовательно, и целесообразным для дальнейших лингвистических исследований», -- заключил Г.В.Колшанский [10.С.27]. В “Курсе лекций по теории перевода”, выпущенном Я.И.Рецкером в 1968 г. в соавторстве с Л.С.Бархударовым, “адекватные замены” стали именоваться приемами перевода, или разновидностями (приемами) лексических трансформаций. К ним были отнесены смысловое (логическое) развитие понятий и так называемое «целостное переосмысление» [11.С.83-84]. Как приемам, используемым при переводе, указанным целенаправленным действиям, безусловно, необходимо учить. Ряд недостатков (причем довольно внушительный), относящихся как к классификации «закономерных соответствий», так и к самому термину, отметил А.Д.Швейцер в вышедшей в свет в 1973 г. книге «Перевод и лингвистика». Тем не менее теории закономерных соответствий Я.И.Рецкера и А.В.Федорова он дал в целом высокую оценку, подчеркнув, что эта теория «оказала и продолжает оказывать значительное влияние на разработку лингвистической теории перевода и на практику его преподавания как языковой дисциплины. Именно эта теория лежит в основе большинства вышедших в нашей стране учебников и практических пособий по переводу» [12.C.17]. Несмотря на критические замечания и явные научные изъяны, теория закономерных соответствий в основных своих постулатах продолжала существовать и восприниматься теоретиками и преподавателями перевода как «вариант истины». Разработке стройной и последовательной научной теории переводческих трансформаций не способствовало отсутствие точности и неупорядоченность в употреблении данного термина. Так, в упомянутой выше книге, хотя к этому времени уже вышли работы В.Г.Гака о семантических трансформациях, А.Д.Швейцер распространял термин «трансформация» только на грамматические преобразования текста, тем самым неправомерно сужая сферу его применения. Плодотворная в своей основе мысль Ю.Найды, предложившего использовать при переводе метод обратной трансформации, о необходимости членения при переводе сложной синтаксической структуры ИЯ на цепочку элементарных (околоядерных) с последующей реструктуризацией их в сложную синтаксическую структуру на ПЯ в зависимости от логико-семантических отношений между ядрами [13] в тот период была А.Д.Швейцером фактически отвергнута как умозрительная, излишняя и не охватывающая всех случаев [12.С.42-43]. Между тем, идея Ю.Найды могла бы быть с успехом использована как прием при переходе от восприятия ИТ к порождению текста на ПЯ. Этому приему, несомненно, следовало бы обучать, его желательно было бы использовать при разработке концепции составления пособий по письменному переводу. В начале 70-х годов ХХ в. В.Г.Гаком, разделявшем в данном вопросе взгляды Я.И.Рецкера, были сформулированы пять основных видов семантических трансформаций, используемых при переводе и совпадающих с пятью типами логических отношений понятий: синонимические замены, антонимические преобразования, семантические процессы расширения и сужения (=генерализация и конкретизация при переводе), процесс переноса (=логическое развитие понятий). Кроме того, сюда же были отнесены так называемые перераспределение семантических компонентов (замена слова словосочетанием или словосочетания словом), сокращение или повтор семантических компонентов, опущение или добавление семантических компонентов, замена семантических категорий и векторные замены [14]. Все эти явления могут рассматриваться как приемы, используемые при переводе, и навыки владения ими, следовательно, необходимо вырабатывать. В 1975 г. вышла в свет работа Л.С.Бархударова «Язык и перевод». В ней автор рассматривал процесс перевода в рамках семантико-семиотической модели как межъязыковую трансформацию, которую он определял как преобразование текста на одном языке в эквивалентный ему текст на другом [15.С.6]. Отождествляя понятия «перевод» и «переводческая трансформация», то есть общее и частное, что само по себе не может рассматриваться как фактор, способствующий решению научной проблемы, он разделил все виды переводческих трансформаций на четыре типа: перестановки, замены, добавления и опущения. При этом он оговорился, что такое деление приблизительно и условно и что перечисленные выше типы сочетаются друг с другом, образуя комплексные трансформации, собственно и определяющие сложность перевода как процесса [15.С.190-191]. Детальной классификации комплексных трансформаций предложено не было, и задачи ее выработать эксплицитно не ставилось. По своей семантической структуре эти термины подразумевали целенаправленную деятельность. Перестановку Л.С.Бархударов определил как изменение порядка слов и словосочетаний в структуре предложения или порядка следования частей сложного предложения. Назвав в качестве одной из причин, порождающих этот тип переводческих трансформаций, разницу в актуальном членении английской и русской фраз, он оговорился, что бывают и многочисленные другие причины. Замены, которые Л.С.Бархударов считал наиболее распространенным видом переводческой трансформации, он разделил на грамматические и лексические. К грамматическим заменам Л.С.Бархударов отнес замены форм слова (числа у существительных, времени у глаголов и т.п.) и замены частей речи (например, прономинализация и номинализация, замена отглагольного существительного на глагол, прилагательного на наречие, существительное или глагол и т.п.). Однако при передаче совокупности смыслов ИТ средствами ПЯ формы слова не релевантны, а простая констатация различий в этом случае означала бы формальное сопоставление данных на входе и выходе. Сюда же он включил замены членов предложения (перестройку синтаксической структуры предложения), например, замену пассивной конструкции ИТ активной ПТ, замену подлежащего предложения ИТ обстоятельством и т.п., а также синтаксические замены в сложном предложении (замена простого предложения сложным, сложного – простым, главного – придаточным и наоборот, подчинения – сочинением и наоборот, союзного типа связи -- бессоюзной и наоборот) [15.С.194-203]. К лексическим заменам Л.С.Бархударов отнес конкретизацию (языковую и контекстуальную), генерализацию и замену, основанную на причинно-следственных отношениях (замену следствия причиной и причины – следствием). Помимо вышеуказанных, он выделил комплексную лексико-грамматическую замену (антонимический перевод) и компенсацию при переводе. Среди причин, порождающих добавления, он назвал эллипсис, синтаксическую перестройку структуры предложения при переводе, необходимость передачи значений, выраженных в ИТ грамматическими средствами, стилистические и прагматические факторы. Опущения Л.С.Бархударов рассматривал как явление, прямо противоположное добавлению, заключающееся в первую очередь в устранении избыточной информации. Л.С.Бархударов допускал принципиальную возможность формализации семантико-семиотической модели и вместе с тем считал, что «дать общую схему «порядка очередности передачи значений», пригодную для текстов любого типа и жанра, принципиально невозможно» [15.С.234,73]. Как видно из вышесказанного, практически все типы трансформации, к которым понятие «перевод» в целом, конечно, не сводимо, он рассматривал именно как переводческие приемы. Его наблюдения в подавляющем большинстве носят объективный характер и в качестве таковых могут и должны быть использованы при подготовке переводчиков в первую очередь на ее начальном этапе. Главное, чтобы обучаемые воспринимали эти трансформации именно как приемы, а не как «закономерные соответствия», способствующие укоренению ложных переводческих стереотипов. Соответствия в конечном итоге определяет контекст. В последующий период, однако, тенденция к рассмотрению переводческих трансформаций как приемов перевода в рамках формализованной семантико-семиотической системы не получила должного развития. Отдельные исследователи совершенно справедливо отмечали, основываясь на онтологических представлениях о переводе А.А.Леонтьева, что процесс перевода должен мыслиться «не как процесс «сборки» переводного текста из «заготовок» исходного текста путем подстановок, перестановок, замен, добавлений и опущений, а как процесс порождения речевого высказывания, направленного на достижение некоторой заранее поставленной цели, т.е. как речевой деятельности на базе переводящего языка» [16.С.71]. Тем не менее такие взгляды не стали преобладающими. Причины этого следует искать в первую очередь в недостаточной лингвистической компетенции переводчиков. Вследствие дефектов в постановке переводческого образования они часто оказываются профессионально неподготовленными к порождению качественного речевого высказывания на ПЯ и, наоборот, восприимчивыми к попыткам установить всякого рода формальные соответствия, и практика стала оказывать отрицательное влияние на теорию. Было провозглашено, что переводческие трансформации имеют динамический характер и могут служить определяющей характеристикой перевода как процесса [4.С.98]. В вышедшей в свет в 1988 г. работе «Теория перевода: Статус, проблемы, аспекты» А.Д.Швейцер обобщил взгляды теоретиков на переводческие трансформации и привел их подробное описание, распространив использование данного термина на семантические и прагматические аспекты перевода. Дал он ему и толкование: “Термин “трансформация” используется в переводоведении в метафорическом смысле. На самом деле речь идет об отношении между исходными и конечными языковыми выражениями, о замене в процессе перевода одной формы выражения другой, замене, которую мы образно называем превращением или трансформацией” [17.С.118]. Преодолеть внутреннюю противоречивость термина – представляет ли собой переводческая трансформация случай несовпадения или рациональную операцию – до конца так и не удалось. В этот период описание типов и особенностей переводческих соответствий было объявлено одним из важных направлений научного изучения «переводческого процесса» [9.С.168]. Задача дать «любому виду расхождений при переводе» лингвистическое объяснение была признана одной из актуальных задач, стоящих перед современным переводоведением [18.С.64]. Выводы о наличии тех или иных соответствий делали иногда дедуктивно, но в первую очередь – на основе сопоставительного анализа ИТ и переводов, выполненных далеко не всегда безупречно, то есть путем сопоставления данных на входе и выходе, что оставляло за рамками научного исследования объективные когнитивные процессы, имеющие место при переводе. Субъектное значение термина “переводческие трансформации” стало выходить на передний план. В современных условиях, когда произошла, с одной стороны, резкая коммерциализация переводческого труда, а с другой – снижение интеллектуального уровня его потребителей, проблема соответствий/несоответствий обрела новый, частично экстралингвистический, совершенно неожиданный аспект. Переводчику нередко приходится объяснять лингвистически малограмотному, но обладающему большим самомнением заказчику перевода отсутствие словарного значения той или иной лексической единицы ИТ в ПТ или появление в ПТ лексических единиц, непосредственно не наблюдаемых в ИТ. В случае неудачи его могут обвинить в профессиональной некомпетентности или стремлении нанести прямой финансовый ущерб заказчику [19.C.27]. На этом фоне и статистический анализ совпадений и несовпадений (расхождений) может иметь практическое значение и, следовательно, выступать как один из аспектов подготовки переводчика, однако к собственно теории перевода как когнитивного процесса он имеет опосредованное отношение. Логичнее его рассматривать в качестве аспекта перевода как вида языкового обслуживания. На современном этапе теория закономерных соответствий превратилась в теорию соответствий и трансформаций [4.С.98]. Она развивается, но только количественно. Например, лексических трансформаций на сегодняшний день некоторые исследователи насчитывают около пятнадцати. Мало что изменяет в плане перевода и сформулированная в последнее время, привлекательная на первый взгляд концепция трансформаций как средства элиминации лакун – вербальных, когнитивных, менталитетных, эмоциональных, моторико-артикуляционных. Вербальные лакуны включают в себя лакуны фонетические, лексические, фразеологические, грамматические и стилистические [20.С.9]. Таким образом, все недостатки онтологического плана, характерные для начального периода существования ТЗС, сохраняются. Некоторые авторы, отмечая, что “в своем последующем развитии теоретическая мысль не отвергла теорию регулярных [закономерных] соответствий”, полагают, что, “впитав ее достижения, она пошла по пути преодоления присущих ей недостатков”[21.С.6]. К сожалению, здесь мы имеем дело, скорее, с желаемым, чем с действительным. По-прежнему в работах по теории перевода можно встретить рассуждения о том, “как переводится” то или иное слово или словосочетание. По-прежнему выводы о тех или иных явлениях при переводе делают на уровне предложения. “Способ аналогов наиболее широко используется при переводе синтаксических конструкций”, -- пишет И.М.Куликова [4.С.97]. При определении и формулировании задач исследования перевод как когнитивный процесс, перевод как языковое обслуживание (посредничества) и перевод как текст, как правило, в качестве предмета научного исследования недостаточно четко разграничены. Объективной причиной этого является неизученность перевода как когнитивного процесса. Как следствие, все они, будучи, безусловно, связаны, но тем нее менее имея каждый свою специфику и свои научные подходы, зачастую выступают как единый объект изучения (перевод), что не способствует успешному решению методологических проблем. Такой подход приводит к семантической нечеткости в терминологии, а иногда и к прямой терминологической и понятийной путанице. Касается это в определенной степени и понятия “переводческие трансформации”. Л.К.Латышев, который вообще, не объясняя недостатков существующей традиционной терминологии, широко пользуется собственной (что свидетельствует о том, что терминология переводоведения еще не вполне устоялась), к примеру, говорит о “мере переводческих трансформаций” [22.С.40]. Сущность переводческих трансформаций он трактует как “намеренное отступление от структурного и семантического параллелизма между ИТ и ПТ в пользу их равноценности в плане воздействия” [22.С.27]. Причины же переводческих трансформаций Л.К.Латышев видит в существенных расхождениях коммуникативных компетенций носителей ИЯ и носителей ПЯ и необходимости нивелировать (сгладить) их ради достижения равноценности регулятивного воздействия ИТ и ПТ [22.С.30], иначе говоря в области прагматики. Обычно в таких случаях говорят о прагматической адптации ИТ при переводе и степени ее допустимости. Справедливо полагая, что “ПТ неизбежно должен чем-то отличаться от ИТ”, он вслед за А.В.Федоровым [23.С.73-74] в качестве одной из причин этого приводит отсутствие в ПЯ аналогичной синтаксической конструкции, имеющейся в ИЯ [22.С.24]. Подразумевается, очевидно, что если бы в ПЯ такая конструкция существовала, то ее в переводе непременно следовало бы в данном конкретном месте употребить. Между тем к трансформации в этом смысле нередко приходится прибегать, как уже отмечалось, и в случае наличия в ПЯ аналогичной структуры. Л.К.Латышев считает, что “переводческие трансформации – это средство разрешения противоречия, периодически возникающего между двумя требованиями к переводу: требованием равноценности регулятивного воздействия ИТ и ПТ и требованием их семантико-структурного подобия”[22.С.28]. О негативном влиянии концепции искомого семантического (на уровне слова) и структурного (на уровне предложения) подобия ИТ и ПТ на перевод уже говорилось выше. Она не просто ведет к возникновению “ублюдочного”, по выражению И.А.Кашкина, или “гибридного”, по выражению Н.Галь, “переводческого языка”, она ориентирует на ложные методологические и методические установки, побуждая переводчика тратить усилия на поиск так называемых “закономерных соответствий” вместо того чтобы изучать закономерности порождения текста на языке перевода. “Закономерные соответствия” допустимо изучать – и то исключительно в качестве соответствий, но не закономерных -- не в курсе теории перевода, а в курсе грамматики и других лингвистических дисциплин на начальном этапе обучения иностранному языку. Там в принципе может быть выделен сопоставительный аспект. Такой подход был, в частности, положен в основу составленной в самом начале 50-х годов ХХ в. и остающейся популярной до сих пор “Практической грамматики английского языка” К.Н.Качаловой и Е.Е.Израилевича. Однако с точки зрения профессионального перевода это пособие формирует у пользующихся им ложные переводческие стереотипы. Последнее справедливо и в отношении работ по ТЗС [23.С.171], которые между тем рекомендуются в качестве нормативных при изучении теории перевода. Положения теории соответствий и трансформаций не только некритически излагаются в основной отечественной литературе по переводоведению [24.С.9-24], отрицательно влияя на онтологические представления читателей о переводе. Продолжают выпускаться полностью основанные на них учебники перевода [1,25]. Новые поколения исследователей, утверждая, что перевод представляет собой вид сопоставления языков, продолжают в рамках общей или частных теорий перевода анлизировать грамматические соответствия ИЯ и ПЯ и, естественно, приходят к выводу, что в процессе перевода переводчик выбирает средства передачи грамматических конструкций на основании узкого или широкого контекста [26,27,28,29]. По-прежнему “переводят” слова и словосочетания [30,31]. В одном из вузов на базе ТЗС пришли к прямо-таки абсурдному выводу. “Ряд исследований, -- пишет Т.А.Казакова, -- а также сама практика перевода показывает, что при переводе, особенно письменном, акта понимания как такового может не существовать: например, студенты-филологи при переводе технических текстов не понимают ни исходного, ни переводного текстов, а сам акт перевода сводится к последовательной подстановке терминов в заданных синтаксических структурах” [32.С.6]. В качестве доказательства своего тезиса Т.А.Казакова ссылается на то, что пользователи смысл перевода поняли. На основании этого ею предложена классификация процессов письменного перевода: “а)ориентированный на соответствие между отдельными знаками (словами); б)ориентированный на соответствие между знаковыми комплексами (предложениями); в)ориентированный на соответствие между знаковыми целыми (текстами). Первый из названных типов переводческого процесса исключает понимание как обязательный компонент обработки исходного текста. Второй тип перевода допускает понимание на уровне отдельных суждений, что само по себе еще не означает понимания целого. Наконец, третий тип письменного перевода требует понимания умозаключения, лежащего в основе смысла всякого текста. Таким образом, можно утверждать, -- заключает Т.А.Казакова, -- что процесс понимания целого не является обязательным условием письменного перевода” [33.С.6]. Эти теоретические установки внедряются в учебный процесс. Правда, сомнения в безупречности положений ТЗС, в том числе и теории трансформаций, иногда высказываются, но опять-таки сопровождаемые признанием ее “важным понятием теории перевода и необходимым инструментом практики”, нуждающимся лишь в некторой, пускай и существенной, переработке [34.С.6]. В целом же традиционные оценки сохраняются. “Наиболее сбалансированной теорией эквивалентности … является теория закономерных соответствий Я.И.Рецкера”, -- пишет, в частности, К.И.Ковалева, допуская создание “словаря несовпадений” [2.С.23]. На переводческих форумах, где признается существование альтернативных, в том числе и исключающих ТЗС, воззрений, также прдолжает звучать ее апология: “Несмотря на …. “конкуренцию”, ТЗС сохраняет свою актуальность в настоящем, поскольку выделенные в рамках этой концепции типы соответствий и трансформаций имеют место в переводе любого текста. ТЗС остается базовой концепцией отечественной школы переводоведения и может, по-видимому, развиться в русле идей современной лингвистики и теории перевода” [4.С.100]. Такое восприятие ТЗС во всех без исключения ее аспектах широко распространено, и это, на наш взгляд, не может не вызывать сожаления. Оно лишний раз свидетельствует о том, что задача «ликвидировать типичный в настоящее время для вузовской подготовки переводчиков разрыв между далеким от практики курсом теории перевода и сугубо практическим, далеким от теории, нередко сводящимся к «натаскиванию» подходом к практическому обучению переводу» [1.С.10], в целом остается по-прежнему актуальной.
ССЫЛКИ НА ЛИТЕРАТУРУ
1.Латышев Л.К., Провоторов В.И. Структура и содержание подготовки переводчиков в языковом вузе. – Курск: Изд-во РОСИ,1999. – 136 с. 2.Ковалева К.И. Оригинал и перевод: два лица одного текста. – М.:ВЦП, 2001. – 97 с. 3.Рецкер Я.И. О закономерных соответствиях при переводе на родной язык // Вопросы теории и методики учебного перевода/ Ред. К.А.Ганшина и И.В.Карпов. – М.: Изд-во Акад. пед. наук РСФСР,1950. – С.156-183. 4.Куликова И.М. Актуальность теории закономерных соответствий: прошлое и настоящее // Университетское переводоведение. – СПб.: Филол. ф-т СПбГУ, 2000. -- Вып. 1: Материалы 1Всероссийской научной конференции «Федоровские чтения», СПбГУ, 27-28 октября 1999 г./Отв. ред. И.В.Недялков. – С.96-100. 5.Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. – М.: Советская энциклопедия,1969. – 607 с.6.Современный словарь иностранных слов. -- М.: Русский язык,1999. – 742 с. 7.Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика. – М.: Международные отношения,1974. – 216 с. 8.Рецкер Я.И. Задачи сопоставительного анализа переводов // Теория и критика перевода/Отв. ред. Б.А.Ларин. – Л.: Изд-во ЛГУ,1962. – С.42-52. 9.Комиссаров В.Н. Слово о переводе (Очерк лингвистического учения о переводе). –М.:Международные отношения,1973. – 215с. 10.Колшанский Г.В. О правомерности различения языка и речи // Иностранные языки в высшей школе. – М.: Высшая школа,1964. – Вып. 3 /Отв. ред. Г.В.Колшанский. -- С.17-27. 11.Бархударов Л.С., Рецкер Я.И. Курс лекций по теории перевода. – М.: 1МГПИИЯ,1968. – 159 с. 12.Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. – М.:Воениздат,1973. – 280 с. 13.Найда Ю.А. Наука перевода // Вопросы языкознания. – 1970. – №4. – С.3-14. 14.Гак В.Г. Семантическая структура слова как компонент семантической структуры высказывания // Семантическая структура слова. Психолингвистические исследования / Отв. ред. А.А.Леонтьев. – М.:Наука,1971. – С.78-96. 15.Бархударов Л.С. Язык и перевод (Вопросы общей и частной теории перевода). – М.: Международные отношения,1975. – 240 с. 16.Крюков Н.А.Понимание как переводческая проблема // Перевод и интерпретация текста/Отв. ред. В.А.Кухаренко и др. – М.:Наука,1988. – С.65-76. 17.Швейцер А.Д. Теория перевода: Статус, проблемы, аспекты. – М.:Наука,1988. – 215 с. 18.Гак В.Г. Типология контекстуальных языковых преобразований при переводе // Текст и перевод / Отв. ред. А.Д.Швейцер. – М.:Наука,1988. – С.63-75.
Часть работы на сайте не поместилась. Полный вариант текстового
документа можно скачать, пройдя по ссылке «Скачать статью»
